Националистическое безумие в межвоенной Европе

"Why, Huck, doan' de French people talk de same way we does?"	- Что ты, Гек, да разве французы говорят не по-нашему?
"No, Jim; you couldn't understand a word they said - not a single word."	- Да, Джим; ты бы ни слова не понял из того, что они говорят, ни единого слова!
"Well, now, I be ding-busted! How do dat come?"	- Вот это да! Отчего же это так получается?
"I don't know; but it's so. I got some of their jabber out of a book. S'pose a man was to come to you and say Polly-voo-franzy - what would you think?"	- Не знаю отчего, только это так. Я в книжке читал про ихнюю тарабарщину. А вот если подойдет к тебе человек и спросит: “Парле ву франсе?” - ты что подумаешь?
"I wouldn' think nuff'n; I'd take en bust him over de head - dat is, if he warn't white. I wouldn't 'low no nigger to call me dat."	- Ничего не подумаю, возьму да и тресну его по башке, - то есть если это не белый. Позволю я негру так меня ругать!
"Shucks, it ain't calling you anything. It's only saying, do you know how to talk French?"	- Да что ты, это не ругань. Это просто значит: “Говорите ли вы по-французски”?
"Well, den, why couldn't he say it?"	- Так почему же он не спросит по-человечески?
"Why, he is a-saying it. That's a Frenchman's way of saying it."	- Он так и спрашивает. Только по-французски.
"Well, it's a blame ridicklous way, en I doan' want to hear no mo' 'bout it. Dey ain' no sense in it."	- Смеешься ты, что ли? Я и слушать тебя больше не хочу. Чушь какая-то!
"Looky here, Jim; does a cat talk like we do?"	- Слушай, Джим, а кошка умеет говорить по-нашему?
"No, a cat don't."	- Нет, не умеет.
"Well, does a cow?"	- А корова?
"No, a cow don't, nuther."	- И корова не умеет.
"Does a cat talk like a cow, or a cow talk like a cat?"	- А кошка говорит по-коровьему или корова по-кошачьему?
"No, dey don't."	- Нет, не говорят.
"It's natural and right for 'em to talk different from each other, ain't it?"	- Это уж само собой так полагается, что они говорят по-разному, верно ведь?
"Course."	- Конечно, верно.
"And ain't it natural and right for a cat and a cow to talk different from us?"	- И, само собой, так полагается, чтобы кошка и корова говорили не по-нашему?
"Why, mos' sholy it is."	- Ну еще бы, конечно.
"Well, then, why ain't it natural and right for a Frenchman to talk different from us? You answer me that."	- Так почему же и французу нельзя говорить по-другому, не так, как мы говорим? Вот ты мне что скажи!
"Is a cat a man, Huck?"	- А кошка разве человек?
"No."	- Нет, Джим.
"Well, den, dey ain't no sense in a cat talkin' like a man. Is a cow a man? - er is a cow a cat?"	- Так зачем же кошке говорить по-человечески? А корова разве человек? Или она кошка?
"No, she ain't either of them."	- Конечно, ни то, ни другое.
"Well, den, she ain't got no business to talk like either one er the yuther of 'em. Is a Frenchman a man?"	- Так зачем же ей говорить по-человечески или по-кошачьи? А француз человек или нет?
"Yes."	- Человек.
"WELL, den! Dad blame it, why doan' he talk like a man? You answer me dat!"	- Ну вот видишь! Так почему же, черт возьми, он не говорит по-человечески? Вот ты что мне скажи!

Вот цитаты из этой книги:

Что же касается других национальностей Югославии (черногорцев, албанцев, македонцев и т.д.), то они пользовались еще более ограниченными правами, чем хорваты и словенцы. Их школы и газеты закрывались.

...по официальным данным 1922 г., в Румынии 30% населения составляли нацменьшинства. Фактически же их было не менее 42%, ибо румынская официальная статистика бессарабских молдаван и буковинских украинцев считала румынами, а некоторые мелкие национальные меньшинства одним росчерком пера вообще не считались существующими.
[...] Румынская реакция в Трансильвании последовательно проводила в жизнь политику одного из своих лидеров - И. Братиану, который, еще в 1920 г. заявил иностранным журналистам: "Приезжайте сюда через 10 лет, и вы не увидите ни одного венгра".

Не матерью, а мачехой считали свою родину многие национальные меньшинства Венгрии. Венгерские господствующие классы, которые сами лишь во второй половине XIX в. завоевали национальную независимость, жестоко преследовали тех, кто хотел таких же прав. Даже после 1868 г., когда был принят закон о "Равенстве и равноправии национальностей", единственной нацией в стране признавалась венгерская. Именно тогда венгерские националисты выдвинули лозунг" "Или Венгрия станет венгерской, или исчезнет вовсе". Более доходчиво этот лозунг комментировал венгерский публицист Геза Костельский: "Или мы ассимилируем другие национальности, или погибнем, третьего не дано". С конца XIX века началась компания по переименованию фамилий , для чего в Будапеште было создано специальное общество. С 1918 г. эта компания стала еще более интенсивной, и к 1934 г. было изменено уже 100 тыс. фамилий. Местные власти многих населенных пунктов запрещали жить в них тем, кто не носит венгерской фамилии.

В частности, в словенской Коринтии, которая отошла к Австрии, проживало перед Второй мировой войной до 120 тыс. словенцев. Правительство Австрии не выполнило обязательств по Сен-Жерменскому договору и осуществляло здесь насильственную германизацию. [...] Здесь, в восточной части Австрии, власти запрещали хорватам употребление родного языка, создание культурных организаций.

Таким образом, к началу Второй мировой войны нацменьшинства Польши насчитывали 14 млн человек, или 40% населения. ... В семи восточных воеводствах, занимавших около половины территории Польши, поляки составляли только половину населения, а в некоторых воеводствах - и того меньше. [...] Польские националисты называли украинцев не иначе как "русины", а Западную Украину (и, в частности, Галицию) - Малой Польшей (Малороссию не напоминает? - мой коммент).

Придя к власти в 1918 г., чешская буржуазия вскоре забыла о своих обещаниях предоставить равноправие всем национальностям страны. [...] один из видных политических деятелей домюнхенской Чехословакии, лидер чешских национал-демократов К. Крамарж заявил: "Чешское государство, которое мы себе завоевали, должно оставаться чешским. Мы имеем право устраивать свои дела так, как будто другие национальности у нас совершенно не существуют. Мы ни с кем не должны договариваться и заключать компромиссы. Немцы и без того имеют два государства, где они могут национально развиваться сколько им угодно: Германию и немецкую Австрию".

Чтобы оправдать проводимую политику ассимиляции словацкого народа, чешские правящие круги изобрели концепцию единой "чехословацкой нации", которая ни в теоретическом, ни в практическом отношении не выдерживает критики. Чехи и словаки по всем признакам составляют самостоятельные нации, хотя и весьма близкие по языку, территориям и своим историческим судьбам.

А почему, собственно? А на итальянском - можно?

Ну, и так далее. В мусульманской Османской империи православное греческое духовенство всячески противилось богослужению в церквах Сербии, Болгарии, Македонии на церковно-славянском языке. Нет, только на греческом! (Воистину, ни один раб не мечтает стать свободным. Он мечтает сам стать рабовладельцем!)

В книге "Французский язык в Канаде" Е.А. Реферовская пишет, как ожесточенно англоязычные жители США вырезали своих франкоязычных соевропейцев (Новый Орлеан, некоторые другие территории на Восточном побережье). Остатки бежали в канадский Квебек...

Болгары всячески гнобили македонцев (тот же язык почти!), во время войны болгарские фашисты установили в Македонии очень жесткий оккупационный режим, после войны несколько болгарских руководителей оккупационного режима были расстреляны (см. передачу "Цена победы" радио "Эхо Москвы").

Откуда такая ненависть к речи национальных меньшинств на своих языках? И наоборот, такое бешеное желание выучить английский, немецкий и другие европейские языки, и такая гордость, что сам, или твои дети, могут на них общаться? Комплекс раба, по-моему. Или зека.

Андрей Битов в давнишней книге "Уроки Армении" пишет, что его нисколько не напрягало, когда по приглашению друзей из этой республики, за столом в ресторане он один - русский, а все остальные балакают между собой по-своему, и только к нему обращаются по-русски.