Парацельс - 3

ПРЕДИСЛОВИЕ К АНГЛИЙСКОМУ ПЕРЕВОДУ
(английский текст снял с сайта, где есть дефекты распознавания. Наверное, я их не все заметил, извините)

THERE are many respects in which Paracelsus at the present day seems to be little more than a name. Even among professed mystics the knowledge concerning him, very meagre and very indefinite, is knowledge that has been obtained at second hand, in most cases from Rliphas Levi, who in his Dogme el Riiuel de la Haute Magie and again in his Histoire de la Magie has delivered an intuitive judgment upon the German  Monarch of Arcana, expressed epigramaticafly after the best manner of a Frenchman,	Во многих отношениях Парацельс для наших дней есть нечто большее, чем просто имя. Даже те, кто занимается мистикой серьезно, обычно довольствуется весьма скудными и зыбкими сведениями о нем, полученными из вторых рук, чаще - из книг Элифаса Леви, в своей "Догме и ритуале Высшей Магии" и снова в "Истории Магии" интуитивно давшего этому германскому "Монарху Арканы", по обыкновению французов, множество поэтически высоких эпитетов.*
But, whencesoever derived, the knowledge is thin and phaxitasmal.	Но от кого бы ни исходили эти немногие сведения, они весьма эфемерны.
Paracelsus is indeed cited as an authority in occult science, as a great alchemist, a great magician, a great doctor ; he is somehow supposed to be standing evidence of the ' wisdom of a spoliated past' and to offer a peculiar instance of malignity on the part of the enemies of Hermetic philosophy, because such persons have presumed to pronounce him an impostor. Thus there is a very strong opinion concerning him, which occultists and mystics of all schools have derived from a species of mystical tradition, and this represents one side of modern thought concerning him. It is not altogether a satisfactory side, because it is not obtained at first hand. In this respect, however, it may compare, without suffering by comparison, with the alternative opinion which obtains among non-mystics, namely, that Paracelsus was a great charlatan, though at the same time it is true that he was a great physician, at least for the period In which he lived. This judgment as little, perhaps less than the other, is derived from any solid knowledge concerning the man or his writings. At the same time it is noticeable that even hearsay condemnations admit that Paracelsus performed notable cures.	И действительно, Парацельс упоминается как светило оккультных наук, великий алхимик, великий маг, великий врач. Он считается, в некотором роде, ярким образчиком "отвергнутой мудрости прошлого" и на его примере доказывается злокозненность врагов герметической философии, поскольку те, дескать, считали его шарлатаном. Так что о нем существует очень устойчивая слава, которую поборники оккультных наук и мистики всех школ переняли из своего рода легенды, и это - одна из граней отношения нему современной мысли. Едва ли ее можно считать вполне положительной, поскольку такое к нему отношение не основывается на первоисточнике. В этом она подобна, нисколько от такого сравнения не умаляясь, другому мнению о нем, распространенному среди не-мистиков, что он-де был великим шарлатаном, хотя признают и то, что для своего времени он был великим врачом. И это суждение, так же мало, если не еще меньше, основывается на надежных сведениях об этом человеке или на его сочинениях. Нельзя, однако, не отметить, что даже огульные его хулители признают, что Парацельсу удавались удивительные исцеления.
How it comes about that the application of what would be termed a distracted theory both in medicine and physics enabled its inventor to astound his age by what seemed miracles of the healing art would be a crux for such criticism if the criticism knew anything about it. It is not a crux for the mystics, because by these it would be replied that Paracelsus was a veritable adept, that his Hermetic teachings require to be interpreted, and that the key to their meaning would lay open for those who possess it an abundant treasure of sapience to which the literal significance is only a bisarre veil.	А как могло получаться, что применение теории, якобы ложной как с точки зрения медицины, так и с точки зрения физики, позволяло ее автору удивлять свой век чудесными, казалось бы, исцелениями? Этот вопрос поставил бы его критиков в тупик, если бы они хоть что-то об этих исцелениях знали. Но для мистиков это не было загадкой, они на это ответили бы, что Парацельс был настоящим адептом, что его герметическое учение нуждается в расшифровке, и что имеющему ключ к шифру, открылись бы обширные сокровенные знания, для которых словесная оболочка была лишь причудливым покровом.
Between these views it is unnecessary to make choice here. It is proposed to enable those who are interested in either to judge this matter for themselves by placing completely before them, for the first time, and in an English dress, the Hermetic writings of Paracelsus. It is proposed, also, by way of a brief introduction, to notify a few facts In connection with the life of the author, which may be useful at the beginning of an inquiry.	Мы не предлагаем читателю выбирать одну из этих двух точек зрения. Эта книга позволит заинтересованным читателям судить о предмете самим, впервые предлагая полный свод герметических сочинений Парацельса в английском переложении. А для начинающих исследователей она послужит кратким введением, откуда они могут почерпнуть немногие достоверно известные о жизни ее автора факты.
There are, however, many debateable points in connection with the life of Paracelsus to which a reference in this place scarcely requires to be made. What proportion of his long designation belonged to him by birth or baptism, to what countries he actually extended his travels during incessant wanderings which terminated only with his life, under what circumstances he died and what was the precise manner of his death, all these are points about which there is considerable uncertainty, and they are at this day not likely to be settled. Theophrastus and Bombast seem to have been assumed names, to one of which an unfortunate, and in some respects an undeserved, significance has been since attracted. The surname of Paracelsus was conferred by his father in alchemy, and it signified that he was greater than Celsus, the physician of ancient fame. To the style of Hohenheim It is believed that he had only a doubtful right. His alternative designation of Eremite suggests the monastic state, but the reference is simply to his birthplace, Maria Einsiedeln, or Notre Dame des Eremites, a short distance from Zurich. He appears to have been christened Phillppus Aureolus, and in his writings he indlflferently describes himself as a Helvetian and a German.	Верно и то, что многие факты биографии Парацельса до сих пор вызывают споры, да это и не удивительно. Какие из множества своих имен он унаследовал по праву рождения, а какие - были даны ему при крещении; в каких именно странах он побывал во время своих продолжавшихся всю жизнь нескончаемых странствий; каковы обстоятельства его смерти и от чего она произошла - определенных ответов на эти вопросы нет и по сей день, и вряд ли что-то прояснится в будущем. По-видимому имена "Теофраст" и "Бомбаст" достались ему не по рождению. Одно из них с тех пор получило неудачное и, в значительной мере, незаслуженное объяснение. Прозвище "Парацельс" дал ему его наставник в алхимии, означает оно "Более великий, чем Цельсий", славный врач античности. Считается, что право его на титул "Гогенхейм" весьма сомнительно. Другое его прозвище "Эремит" ("монах"), вовсе не означает монашеского сана, а относится просто к месту его рождения - деревушке Мария Айнсидельн, иначе называемой "Нотр Дам дез Эрмит", недалеко от Цюриха. При крещении он, по-видимому, получил имена Филип и Ауреол, а в своих писаниях он называет себя то германцем, то швейцарцем.
He was born in the year 1493, following the tradition which is most generally accepted, but other dates have been indicated, the earliest being 1490. According to one account he was descended from the ancient and honourable family of Bombast, which had abode during many generations at the castle of Hohenheim, near Stuttgart, Wurtemberg, but this is most probably romancing. His father was a physician of repute, who is said to have been in possession of a large collection of curious books and has also been described as a grand master of the Teutonic order, but the precise meaning attaching to this high-sounding dignity is uncertain and the authority is suspicious. His mother is variously identified as the matron of a hospital and  superintendent of the university of Einsiedeln. " Paracelsus is reputed to have been their only child, born one year after marriage, but it has also been hinted that his parents were not married, and that the great master of Hermetic medicine was a natural son.	Согласно наиболее распространенному среди исследователей мнению, родился он в 1493 году, но некоторые указывают другие даты его рождения, самая ранняя из них - 1490 год. Согласно одному из преданий, он являлся потомком старинного и славного рода Бомбастов, которому на протяжении многих поколений принадлежал замок Гогенхейм, недалеко от Штуттгарта, земля Вюртенберг, но, скорее всего это просто легенда. Его отец был известным врачом. Говорят, ему принадлежала большая библиотека старинных книг, говорят также, что он был Великим Магистром Тевтонского ордена, но что конкретно означал этот пышный титул - неизвестно, да и сомнительно, носил ли он его в действительности. О его матери говорят, что она была "матроной" лечебницы, или же "суперинтендантшей Айнсидельнского университета". Вроде бы Парацельс был их единственным ребенком, родившимся через год после свадьбы, но были и намеки на то, что его родители не состояли в браке, и что великий мастер герметической медицины был внебрачным ребенком.
He Is said also to have been emasculated in his childhood, but there is reason to suppose that this was merely a hypothetical explanation to account for his beardless and somewhat feminine appearance, and for that hatred of women which seems to have been one oi his social characteristics, and can be traced indirectly, but with sufficient distinctness, in his writings.	Говорят, что в детстве он был кастрирован, но скорее всего это всего лишь гипотеза, объясняющая отсутствие у него бороды и некоторую женственность облика, якобы свойственное ему женоненавистничество, косвенные, но отчетливые свидетельства которого мы находим в его сочинениях.
About 1502 the family removed to Carinthia, and there the father continued to practise medicine till his death in 1534. From him Paracelsus is supposed to have received the first rudiments of education, and he entered the university of Basle at the age of sixteen, when he betook himself to the study of alchemy, surgery, and medicine.	Примерно в 1502 году его семья переселилась в Каринфию, и здесь его отец продолжал медицинскую практику до своей смерти в 1534 году. Считается, что от отца Парацельс получил первые зачатки образования, а в возрасте 16 лет, решив посвятить себя занятиям алхимией, хирургией и медициной, он поступил в Базельский университет.
To the first of these sciences he had previously had some introduction through the works of Isaac the Hollander, which are said to have inflamed him with the ambition of curing diseases by medicine superior to the fnateria at that time in use. It was from the same source that he derived the cardinal principle which is enunciated everywhere in his writings, namely, that salt, sulphur, and mercury are the three elementary constituents of all substances. This doctrine, however, by no means originated with the first alchemist of Holland, and Isaac himself was a follower of Geber, Morien, and Arnoldt.	Основы первой из этих наук он усвоил еще раньше, читая труды Исаака Голландского, говорят, что именно они навеяли ему идею лечения болезней лекарствами более высокого уровня, чем те, которые были в то время в ходу. Оттуда же он почерпнул основную идею, которую он затем провозглашал во всех своих сочинениях, о том, что все вещества состоят из трех элементарных составляющих: соли, серы и ртути. Однако, честь изобретения этой доктрины, не принадлежит первому из голландских алхимиков, сам Исаак в этом отношении был последователем Гебера, Мориена и Арнольда.+
The actual initiation of Paracelsus into the mysteries of alchemy is, however, supposed to have been attained under the tuition of the Abbot Trithemius,' who is regarded as an adept of a high order, and had been previously the instructor of the more celebrated, though less illustrious Henry Cornelius Agrippat	Однако,  в практические таинства алхимии его посвятил аббат Тритемий,* считавшийся адептом высшего порядка, обучавший прежде более знаменитого, но менее блестящего Генри Корнелиуса Агриппу.
From this mysterious ecclesiastic, who at the present day, in so far as he is remembered at all, is best known by his treatises on cryptic writing, he is supposed to have acquired the Kabbalah of the spiritual astral, and material worlds.	Говорят, именно от этого загадочного служителя церкви, сегодня полузабытого, а если иногда и вспоминаемого, так только в связи с его трактатами о криптографии, Парацельс получил "Каббалу бесплотного, астрального и материального миров".
About 1516 he is still found at Basle pursuing his researches in mineralogy, medicine, surgery, and chemistry, under the guidance of Sigismund Fugger, a wealthy physician of that city. Subsequently, having got into some trouble with the authorities, he fled, and commenced his nomadic life, which an apparently inaccurate tradition represents to have begun at the age of twenty years.	В 1516 году он еще живет в Базеле, где продолжает свои исследования по минералогии, медицине, хирургии и химии под руководством Сигизмунда Фуггера, богатого базельского врача. Затем, провинившись в чем-то перед властями, он бежал оттуда и начал свою кочевую жизнь. По недостоверному преданию, его странствия начались в возрасте 20 лет.
Though his father was still alive he appears to have been without any means of subsistence, and supported himself, like many distressed students of that period, by psalm-singing, astrological predictions, chiromantic soothsaying, and, it is even said, by necromantic practices. He wandered through Germany, Hungary, Italy, France, the Netherlands Denmark, Sweden, and Russia. In the last mentioned country if it be true that he ever reached it, he is reported to have been made prisoner by the Tartars, to have been brought before the Great Chan to have become a favourite at the court of that potentate, and to have accompanied his son on an embassy from China to Constantinople.	И хотя его отец еще был жив, Парацельс, по-видимому, не имел никаких средств к существованию, и сам зарабатывал себе на жизнь, как многие бедные студенты того времени: пением псалмов, астрологическими предсказаниями, хиромантией, и даже, говорят, колдовством. Он скитался по Германии, Венгрии, Италии, Франции, Голландии, Дании, Швеции и России. В России (если он действительно там был), он, якобы, попал в татарский плен, предстал перед "Великим Ханом", стал одним из влиятельных его придворных и сопровождал его сына в посольстве из Китая в Константинополь.
In spite of the tuition of Trithemius, he had apparently something to learn, and that was nothing less than  the supreme secret of alchemistry," the ' universal dissolvent," the Azoth, alcahest, or sophic fire. This was imparted to him by a generous Arabian, about whom no other particulars are forthcoming. It is easy to see that the greater part of this nomadic legend is purely fabulous, and so also, in all probability, is his subsequent journey to India and Egypt. It is not an unusual device to account for obscure periods in the lives of Hermetic philosophers by extensive eastern travellings. However this may be, Paracelsus ultimately returned to Europe, and passed along the Danube into Italy, where he appears as an army surgeon, and where also his wonderful cures began.	Не всему он научился от Тритемия, кое-что, а именно, "высшую тайну алхимии", "универсальный растворитель", иначе называемый "алкагест", или "софический огонь", он узнал от одного благосклонного араба, о котором ничего более не известно. Как нетрудно догадаться, большая часть его легендарных странствий - чистая выдумка, как, вероятно, и последующие его путешествия в Индию и Египет. Темные периоды биографий и других философов-герметиков часто заполнялись выдуманными далекими путешествиями. Как бы то ни было, в конце концов Парацельс вернулся в Европу, прошел вдоль Дуная в Италию, где он появляется уже в качестве военного врача, и где начинаются также его чудесные исцеления.
He is said to have re-entered Germany in 1526, at the age of thirty-two, and if this be accepted the date 1516, when he is supposed to have been at work with Sigismund Fugger, will be found approximately correct. It is to the period immediately succeeding his return that most of his biographers assign his induction into a professorship of physics, medicine, and surgery, at the university he entered as a youth.	Считается, что он вернулся в Германию в 1526 году, в возрасте 32 лет, и если это так, то и дату 1516, когда он работал у Сигизмунда Фуггера, можно признать приблизительно верной. К периоду сразу после его возвращения, большинство биографов относят начало его преподавательской деятельности в университете, который он сам в юности окончил. Он преподавал там физику, медицину и хирургию.
This was a position of some importancei and It was offered him at the instance of Erasmus and Ecolampidus  There, in his lectures, he professed internal medicine, denounced the antiquated systems of Galen and other authorities, and began his instruction by burning the works of these masters in a brass pan with sulphur and nitre. He created innumerable enemies by his arrogance and his innovations, but the value of his mineral medicines was proved by the cures which he performed	Это давало ему довольно высокое положение. Преподавательский пост был предложен ему по настоянию Эразма и Эколампида. "Здесь, на своих лекциях, он исповедовал медицину внутренних органов, разоблачал устаревшие системы Галена и других авторитетов, и начал преподавание с того, что сжег труды этих ученых на бронзовом блюде с помощью серы и селитры. Своей грубостью и своим новаторством он нажил себе многочисленных врагов, но действенность его минеральной медицины подтверждали исцеления, которые он совершал.
These cures only increased the hatred of his persecutors, and Paracelsus, with characteristic defiance, invited the faculty to a lecture, in which he promised to teach the greatest secret of medicine. He began by uncovering a dish which contained excrement. The doctors, indignant at the insult, departed precipitately, Paracelsus shouting after them :  If you will not hear the mysteries of putrefactive fermenlation, you are unworthy of the name of physicians! " It will be easily understood that the Hermetic doctor did not long retain his professorship at Basle. He came into conflict with the municipal authorities, and a second time he was forced to flee the place. He betook himself once more to a wandering mode of life.	Эти исцеления только подстегивали ненависть его оппонентов и Парацельс, со свойственным ему высокомерием пригласил факультет на лекцию, где он обещал раскрыть величайший секрет медицины. Вначале он открыл блюдо, на котором лежали экскременты. Доктора, негодуя на такое оскорбление, поспешно покинули зал, а Парацельс кричал им вслед: "Если вы не хотите слышать о тайнах гнилостной ферментации, вы не достойны звания врача!". Нетрудно догадаться, что врач-герметик  недолго профессорствовал в Базеле. Он поссорился с местными властями и вынужден был вторично бежать из этого города, снова посвятив себя странствиям.
In 1528 he proceeded to Colmar ; in 1530 he is found at Nuremburg, in embroilment, as usual, with the medical faculty, by whom he was denounced as an impostor, but the tables were turned on his opponents after his successful treatment of several aggravated cases of elephantiasis. For the ten years succeeding this date there are no certain records of his movements ; he commonly lodged at inns and other public places, still performing cures which were astonishing for the period, andi according to the accusations of his enemies, also drinking to excess! The testimony of Oporinus on this point is very clear, though it has been indignantly repudiated by some of his later defenders. In 1541 Paracelsus was invited by Archbishop Ernst to settle at Salzburg and there, according to one account, he died on September 24 of the same year, but the manner of his death, like that of his birth, has been the subject of contradictory recitals, By an alternative statement it occurred on a bench at the kitchen fire in a Strasburg hostelry. One writer supposes the event to have been accelerated by a scuffle with assassins in the pay of the orthodox medical faculty.	В 1528 году он перебрался в Колмар, в 1930 - в Нюренберг, где, как всегда, поссорился с медицинским факультетом, который объявил его шарлатаном, но он смешал карты своих абонентов, успешно вылечив несколько сложных случаев слоновой болезни. Не существует надежных свидетельств о его скитаниях в последующие 10 лет. Обычно он останавливался в гостиницах и на постоялых дворах, лечил больных с удивительной для того времени эффективностью, и если верить его оппонентам, предавался чрезмерному пьянству. Опорин очень ясно об этом свидетельствует, хотя последующие защитники Парацельса с негодованием отвергают эти наговоры. В 1541 году архиепископ Эрнст пригласил Парацельса переселиться в Зальцбург, где, согласно одному их свидетельств, он умер 24 сентября того же года, но обстоятельства его смерти, точно также как и обстоятельства его рождения, разные источники описывают очень противоречиво. Согласно другому свидетельству, он умер в Зальцбурге же, но на скамье перед кухонной печью на постоялом дворе. Один из авторов высказывает предположение, что потасовка с убийцами, нанятыми ортодоксальным медицинским факультетом, ускорила его смерть.
There can be no doubt that Paracelsus obtained a wide, though not altogether a happy, reputation during the brief period of his turbulent life, and there is also no doubt that this was immeasurably increased after death.	Нет сомнения, за короткое время своей бурной жизни Парацельс приобрел широкую, хотя и не вполне благоприятную, известность, а уж после смерти слава его возросла многократно.
It is in no sense inexact to affirm that he founded a new school both in medicine and in alchemy. The commentaries on his medical system became a literature which, in extent, at least, is formidable ; out of the mystic physics of his alchemical teachings the Rosicrucian doctrines developed in the first part of the following century. The works of Benedictus Figulus arc evidence that he was idolized by his disciples. He was termed the noble and beloved monarch, the German Hermes, the Philosopher Trismegistus, our dear preceptor and King of Arts, Theophrastus of blessed memory and immortal fame. The collection of his genuine writings was made with devout care, and as a consequence of his celebrity many fictitious treatises were in due course ascribed to him. Students attracted by his doctrines travelled far in search of like-minded persons to compare obser\'ations thereon, and to sift the mystery of his instruction.	Можно без преувеличения сказать, что он основал новую школу, как в алхимии, так и в медицине. Количество комментариев к его медицинской системе огромно и удивительно, мистическая физика его алхимического учения в первой половине следующего века легла в основу Розикруцианских доктрин. Ученики его обожествляли, свидетельство тому - труды Бенедикта Фигула. Его стали называть благородным и любимым монархом, германским Гермесом, Тризмегистом-философом, или же "нашим дорогим предтечей", Королем Искусств, благословенной памяти и вечной славы Теофрастом. С благоговейным тщанием были собраны все его труды, а из-за славы его, как уж ведется, его авторству были приписаны многие подложные трактаты. Студенты, которых привлекали его доктрины, отправлялись в далекие путешествия, ища единомышленников, с которыми можно было бы сверить свое понимание его сочинений, и добыть из них тайну его учения.
In the course of these inquiries it seems to have become evident, from the experience of his followers, that his prescriptions in many cases were not to be literally understood, even when they were apparently the ordinary formulas and concerned with the known materia of medicine. It will scarcely be necessary to add that in things alchemical the letter of his teachings was found still more in need of interpretation.	В ходе таких исследований, стало вроде бы ясно, что часто предписания Парацельса нельзя понимать буквально, даже в тех случаях, когда в них речь идет, о казалось бы, обычных химических процедурах с применением широко известных в медицине веществ. А уж алхимические его сочинения, тем более нуждаются в интерпретации.
The very curious influence exercised by Paracelsus for something like two hundred years over certain sections of restless experiment and speculation is still unwritten, and it would be interesting to trace here, were it possible within the limits of a preface. A task so ambitious is, however, outside those limits, and will perhaps be more wisely surrendered to other hands, for it is, in the main, part of the history of medicine, and demands an expert in the medical literature and medical knowledge of the past.	На протяжении двух веков под влиянием Парацельса в некоторых отраслях науки продолжались неустанные эксперименты и возникали теоретические гипотезы. Это многообразное влияние до сих пор должным образом не исследовано, и если бы объем предисловия позволил, мы бы с удовольствием углубились в эту увлекательную тему. Увы, столь амбициозная задача выходит за рамки простого предисловия, да пожалуй, и благоразумнее оставить ее другим, поскольку, в основном, она связана с историей медицины, и заняться таким исследованием должен был бы специалист по медицинской литературе и истории медицины.
The translations which follow are concerned only with the Hermetic writings of Paracelsus, to the exclusion of many formidable treatises on surgical science, and on the causes and cure of disease.	Здесь же собраны лишь переводы герметических сочинений Парацельса, за рамками этого свода остались многие замечательные его трактаты по хирургии и о причинах болезней и способах их лечения.
They comprise what Paracelsus would himself have comprised in a collection of his alchemical writings, and this in itself is much more than is ordinarily understood to be within the significance of the term.	Сюда включены те сочинения, которые сам Парацельс включил бы в собрание своих алхимических сочинений, а его (и наше) понимание термина "алхимия" гораздо шире общепринятого.
With Paracelsus the province of alchemy was not limited to the transmutation of metals. It was, broadly speaking, the development of hidden possibilities or virtues in any substance, whether by God, or man, or Nature.	У Парацельса область алхимии не ограничивается взаимопревращениями металлов. Он понимал ее как развитие возможностей и достоинств скрытых в любом веществе, будь то Богом, человеком или природой.
Thus it Included the philosophy of creation, and dealt with the first matter as developed into the universe by Divine Power. It included also the natural evolution which takes place round us, whether in the formation of metals within the earth, or the formation of animals in the matrix. Finally, it included the development by man's skill and art of whatsoever was capable of improvement in the products of Nature	Таким образом, она включала в себя и космогонию, науку о том, как Божественный Промысел создал вселенную из первичной материи. Она включала также и естественную эволюцию всего вокруг нас сущего, будь то образование металлов в толще земли или рождение животных из матрицы. И наконец, она включала в себя также развитие способности и умения человека улучшать те творения природы, которые могут быть усовершенствованы.
Thus the Hermetic and Alchemical writings of Paracelsus have a wider scope than might at first be inferred from the title.	Поэтому круг тем этих "Герметических и алхимических сочинений Парацельса" гораздо шире, чем это могло показаться из названия.
The purpose of this translation is altogether of an unpretentious kind. It aims at providing, and that for the first time, a complete and faithful text of all that Paracelsus is known or supposed to have written on the subject of alchemy and Hermetic medicine. It does not attempt Io distinguish between the works which have been falsely attributed to him. Concerning this question there are no satisfactory canons of criticism, for those which have been indicated by the old author of the Onomastikon are of an arbitrary and unpractical kind.	Цель же этого перевода и вовсе лишена каких-либо претензий, а именно: впервые дать полный и достоверный текст тех сочинений Парацельса или приписываемых его перу, которые имеют отношение к алхимии и к герметической медицине. Мы не пытались вычленить те сочинения, которые приписывают ему без достаточных оснований; в этом вопросе удовлетворительных критериев пока не предложено, поскольку те, которые предложены древним автором "Ономастикона" произвольны и не применимы на практике.
A careful reader will probably regard with suspicion the  Aurora of the Philosophers," at least in its present state, and he will possibly reject altogether the treatise  Concerning the Spirits of the Planets." There is nothing else in these volumes, except the uncertain  Manual," which from internal evidence is unlikely to have been the work of Paracelsus, and it is unnecessary to enter into the question which has been raised by some of his biographers as to his employment of scribes under him, who reduced his dictations to writing and have possibly maJtreated their master, The text which has been adopted for translation is the Geneva folio, In four volumes, 1654, in Latin. The bizarre mixture of Latin and old German in which Paracelsus originally wrote presents many difficulties with which it is unnecessary to grapple, as the Latin collected edition appears to represent in a very satisfactory manner both the letter and the spirit of the originals.	У внимательного читателя могут появиться сомнения при чтении "Авроры философов", по крайней мере, в теперешнем состоянии ее текста, а трактат "О духе Планет" он, вероятно, отвергнет категорически. Кроме, разве что, еще более сомнительного "Учебника", в этих томах нет других сочинений, содержание и стилистика которых заставляла бы сомневаться в авторстве Парацельса. Мы не будем здесь вдаваться в вопрос, поднятый некоторыми биографами, о том, что у Парацельса служили "литературные обработчики", которым он диктовал свои сочинения, и которые, возможно, искажали их смысл. Для перевода мы взяли текст женевского издания "фолио" 1654 года в четырех томах на латинском языке. Своеобразная смесь латыни и старонемецкого, на которой писал Парацельс, создает множество трудностей, связываться с которыми нет нужды, поскольку собрание сочинений на латыни, как нам кажется, достаточно хорошо отражает букву и дух оригинала.
It seems also desirable to state that a comparison of the medical and chemical knowledge possessed by Paracelsus with the chemistry and medicine of to-day is outside the purpose of this edition, because it is outside possibility within the limits of two volumes.	Остается только добавить, что рамки настоящего двухтомника не позволили включить в него сверку сообщаемых Парацельсом сведений по химии и медицине с сегодняшним состоянием знаний в этих науках.
There is no doubt that it would be an interesting as well as an important task to establish the exact position of Paracelsus, not only as regards modern knowledge, but as regards the science which preceded hini and it is hoped that such a work will be ultimately performed.	Конечно, было бы интересно и важно точно выяснить, какую позицию Парацельс занимал не только на фоне наших сегодняшних знаний, но и в сравнении с наукой до него, и мы надеемся, что рано или поздно кто-нибудь это сделает.
Should this translation be regarded as final by students, or at least as a satisfactory foundation for a full and complete comprehension of the sage of Hohenheim, and should the encouragement which is indispensable to an undertaking so long and costly be adequately given, it is proposed, after a reasonable interval, that these two volumes of uncriticised text should be followed by one other which will contain all the materials requisite for understanding Paracelsus, and will further trace, methodically and historically, the development of alchemical symbolism, with the growth of chemical knowledge from the Byzantine period to the dawn of the Reformation.	Если исследователи одобрят этот перевод, или, по меньшей мере, посчитают его удовлетворительной основой для полного понимания мудреца из Гогенхейма, и если это одобрение, столь необходимое для такого длительного и дорогостоящего дела, будет выражено в должной форме, мы намереваемся, выдержав разумную паузу, дополнить эти два тома некомментированного текста третьим, содержащим все необходимые для понимания Парацельса материалы, и в котором в методологическом и историческом аспектах будет прослежено развитие алхимической символики, по мере роста химических знаний от Византийского периода вплоть до Реформации.
It is anticipated that this inquiry will fix for the first time the true objects of Hermetic physics, and the place which must be assigned to Paracelsus in connection therewith. The less ambitious but indispensable preliminary of this inquiry has been alone attempted here, and the simple provision of a text, as intelligible as the circumstances will allow, has been truly no light undertaking, nor should it be regarded as the exclusive work of one hand.	Мы надеемся, что это исследование впервые обозначит подлинные объекты герметической физики, и место, которое занимал Парацельс в связи с ними. Здесь же мы предприняли всего лишь менее амбициозное, но от этого не менее необходимое предварительное исследование. Сказать честно, просто дать читателю текст, понятный настолько, насколько это позволяют обстоятельства, и то было нелегко, а одному человеку - и не под силу.
The editor has accomplished his task with the collaboration of other specialists, and is responsible only for certain portions of the actual translation, and for its general revision and collation.	Издатель справился с этой задачей, привлекая к сотрудничеству других специалистов. Он же лично несет ответственность лишь за небольшую часть этих переводов и за их общее редактирование и составление сборника.
The work, as it stands, consists of	Предлагаемый читателю свод работ состоит из:
(a) the large body of literature, entire and unabridged, attributed to Paracelsus, and treating directly of alchemy, and the transcendental doctrines and physics of the Magnum Opus ;	(а) большого количества сочинений, приписываемых Парацельсу, и относящихся непосредственно к алхимии или трансцендентным доктринам и физике из "Магнум Опус";
(b) The whole Paracelsian literature of the Great Elixir and the Universal Medicine ;	(б) всего, что Парацельс написал о Великом Эликсире и Универсальной Медицине;
(c) So much of the Hermetic philosophy and cosmogony of Paracelsus as has been judged necessary to illustrate his alchemical teachings ;	(с) некоторого количества его сочинений по герметической философии и космогонии, необходимых, по нашему мнению, для иллюстрации его алхимических учений;
(d) One important treatise illustrating the application by Paracelsus of metallic and mineral substances to the treatment of diseases ;	(д) одного важного трактата о применении металлов и минералов для лечения болезней;
(e) An exhaustive collection of alchemical references scattered through the chirurgical works of Paracelsus.	(е) исчерпывающего списка алхимических ссылок, встречающихся в трудах Парацельса по хирургии.
Thus, the present edition is practically inclusive of everything except the exoteric medicine of Paracelsus, which, it is thought, is of inferior importance to the modern student.	Таким образом, в настоящее издание практически вошли все сочинения Парацельса, за исключением его трудов по эзотерической медицине, которые, как нам кажется, для современного исследователя не так интересны.