Оглавление блога

вторник, 2 октября 2012 г.

Эрнест Хемингуэй и советская цензура

Эрнест Хемингуэй и советская цензура

Вчера услышал по радио что-то о наших доблестных гаишниках, и - музыка навеяла, вспомнил один эпизод из читанного в детстве (на польском языке!) рассказа Хемингуэя "Che ti dice la patria?". Рассказ этот состоит из трех эпизодов, то есть еще более шорт сториз: первый - без подзаголовка, второй и третий подназываются A meal in Spezia и After the rain.

А у меня есть сборник его рассказов изданный в Москве в 1971 году на английском языке. Поскольку книжки из капстран СССР ввозил неохотно (Библию, например, вообще запрещено было ввозить), для изучающих иностранные языки издательство "Прогресс" (затем - "Радуга") выпускало книжки на языке оригинала.

Вот эта книжка издательства "Прогресс"

Открыл его, чтобы ускорить поиск в сети, задать закавыченную фразу, чтобы гуголь искал электронный текст, а не предложения он-лайн книжных магазинов. Рассказ этот там есть, а нужный диалог отсутствует. То есть, из этих трех, только первый эпизод и есть. Хотя нигде в сборнике не написано, что это сокращенное или адаптированное издание. Обычно "Прогресс" и "Радуга" печатали все тексты полностью, без купюр. Если что не нравилось цензуре, вообще книжку в СССР не издавали просто.

Ну, нашел всё равно в сети английский текст нужного мне диалога, стал искать русский.

Открыв десяток сайтов с русским текстом этого рассказа, с удивлением обнаружил, что третий эпизод, After the rain, по-русски, по-видимому, ни разу не издавался. Советская цензура не пропустила, а добавлять потом к переводу
Ernest Hemingway. Che Ti Dice La Patria? (1927) Пер. - Н.Георгиевская.
В кн. "Эрнест Хемингуэй". М., "Правда", 1984,
это ведь нужно согласие переводчицы, а вряд ли она жива. Хотя она-то наверняка перевела все три подрассказика, и третий в ее переводе где-то был или есть, только печатать его при Советах не стали.

Убоялись аналогий между поведением фашистского и советского гайца?

Вот, я сам перевел. Не весь этот эпизод, а только диалог, навеянный радиопередачей. Возможно, русский его перевод где-то и есть в готовом виде, но на десяти сайтах подряд - отсутствует, так что самому перевести быстрее, искать - дольше. Прошу любить и жаловать:

The wind had dried the mud and the wheels were beginning to lift dust. On the flat road we passed a Fascist riding a bicycle, a heavy revolver in a holster on his back. He held the middle of the road on his bicycle and we turned out for him. He looked up at us as we passed. Ahead there was a railway crossing, and as we came towards it the gates went down. As we waited, the Fascist came up on his bicycle. The train went by and Guy started the engine.
Слякоть подсохла на ветру, так что от наших колес снова стала подниматься пыль. На велосипеде ехал фашист. У него на спине висела тяжелая револьверная кобура. Мы его обогнали. Он ехал посередине дороги, и нам пришлось его объехать. Он проводил нас недобрым взглядом. Впереди был железнодорожный переезд, и когда мы к нему подъехали, шлагбаум был опущен. Пока мы стояли, велосипедист нас нагнал. Поезд прошел, и Гай завел мотор.
‘Wait,’ the bicycle man shouted from behind the car.
- Стой! - крикнул велосипедист сзади.
‘Your number’s dirty.’
- У вас номер грязный.
I got out with a rag. The number had been cleaned at lunch.
Я взял тряпку и вышел из машины. Номер мы протерли буквально в обед.
‘You can read it,’ I said.
- Он читается, - сказал я.
‘You think so?’
- Да?
‘Read it.’
- Смотрите сами.
‘I cannot read it. It is dirty.’
- Ничего не читается, он грязный.
I wiped it off with the rag.
Я протер его тряпкой.
‘How’s that?’
- Теперь читается?
‘Twenty-five lire.’
- Двадцать пять лир.
‘What?’ I said. ‘You could have read it. It’s only dirty from the state of the roads.’
- За что? Дороги грязные, вот он и запылился, но вполне читался.
‘You don’t like Italian roads?’
- Вам не нравятся итальянские дороги?
‘They are dirty.’
- Грязные очень.
‘Fifty lire.’
- Пятьдесят лир.
He spat in the road. ‘Your car is dirty and you are dirty too.’
Он сплюнул на дорогу.
- У вас машина грязная, да и вы сами тоже.
‘Good. And give me a receipt with your name.’
- Ладно. Дайте мне квитанцию, и чтобы в ней была указана ваша фамилия.
He took out a receipt book, made in duplicate, and perforated, so one side could be given to the customer, and the other side filled in and kept as a stub. There was no carbon to record what the customer’s ticket said.
Он вынул квитанционную книжку, сложил квитанцию пополам и прокомпостировал, чтобы квиток отдать нам, а корешок остался в книжке. Копирки в ней не было, так что в квитанции можно было записать одно, а в корешке - другое.
‘Give me fifty lire.’
- Давайте пятьдесят лир.
He wrote in indelible pencil, tore out the slip and handed it to me. I read it.
Он написал химическим карандашом, и оторвал мне квиток. Я посмотрел.
‘This is for twenty-five lire.’
- Здесь написано двадцать пять.
‘A mistake,’ he said,
- Извините, ошибся.
and changed the twenty-five to  fifty.
Он переправил 25 на 50.
‘And now the other side. Make it fifty in the part you keep.’
- На корешке тоже исправьте на 50.
He smiled a beautiful Italian smile and wrote something on the receipt stub, holding it so I could not see.
Итальянец мило улыбнулся и что-то написал на корешке, но, держа его так, чтобы я не видел что.
‘Go on,’ he said, ‘before your number gets dirty again.’
- Езжайте, - сказал он, - пока ваш номер не запачкался снова.

Комментариев нет :