Четвертая, заключительная серия
Краткое содержание предыдущих серий:
Первая
Вторая
Третья
(А чё же я зря, что ли, полсубботы забесплатно старался?)
"Я делала перевод, сохраняя стиль оригинала, который мне самой не очень понравился. Не очень понравился этот стиль и заказчику. В дальнейшем меня попросили, сделать такой перевод, чтобы при той же информации был бы другой стиль по-русски. Другими словами, я должна этот текст вообще переписать". Уи, мадам! Как Иван Бездомный свою поэму об Иисусе...
- А вы не очень строги? - откомментил некто bobrof один из моих давнишних постов.
- Нет. Если в слове "так" сделать ВСЕГО ТРИ ОШИБКИ, то получится "поц", чтобы уж не вдаваться в совсем ненормативную лексику...
Избитый пример:
"Проверьте, что рубильник выключен" - это не по-русски. Правильно либо "Убедитесь, что рубильник выключен", либо "Проверьте, выключен ли рубильник".
Многие, как bobrof, скажут: "Подумаешь, придирки. Все равно же понятно". Отнюдь! Понятны только ПРОСТЫЕ фразы с ошибками, сложные же превращаются в полную абракадабру!
Вот вам: Господствующая политэкономия соглашается с теорией о том, что рынки непрерывно очищаются. Основная идея этой теории заключается в том, что если заработная плата и цены являются абсолютно гибкими, то ресурсы будут использованы полностью таким образом, что любой удар по системе приведет к мгновенному регулированию заработной платы и цен в соответствии с новой ситуацией.
Большинство экономистов убеждены, что рынок всегда сам возвращается в состояние равновесия. Согласно этой теории, для эффективного использования ресурсов нужно вообще отказаться от регулирования зарплат и цен, тогда после любого резкого воздействия на систему, зарплаты и цены немедленно придут в соответствие с новой ситуацией.
Такая общесистемная ответная реакция зависит от субъектов рынка, имеющих полную информацию о будущем, что явно является абсурдным. Однако традиционные экономисты полагают, что субъекты экономической деятельности обладают достаточным количеством информации для придания их теориям достаточной степени реальности.
1) Понять невозможно вообще! 2) К чему это "что" относится, к какому члену? 3) Как может то, обладает или не обладает достаточной информацией какой-то чужой дядя, повлиять на валидность моей (или чьей-то) теории? 4) "Придать теории достаточную степень реальности" - мадам из Китая?
Но чтобы вернуть систему в равновесие, экономическим субъектам нужна точная и достоверная информация о будущем, а это невозможно. Однако, большинство экономистов считает, что у экономических субъектов все же достаточно информации, чтобы делать довольно точные прогнозы.
Теорию, которая применяется сугубо к финансовым рынкам, называют «теорией эффективного рынка». Прошлой осенью эта теория уже должна была быть разбита в пух и прах после финансового кризиса. Однако я сомневаюсь, что это произошло.
Раздел этой теории, касающийся финансовых рынков, называется "теорией эффективного рынка". Будь она верна, крах финансовой системы осенью прошлого года должен был бы стать ее триумфом. По-моему, не стал.
Семьдесят лет назад Джон Мейнард Кейнс отметил ее ошибочность. Когда систему сотрясают потрясения, субъекты не знают, что будет происходить дальше. Перед угрозой такой неуверенности, они не корректируют свои расходы — вместо этого они воздерживаются от расходов до тех пор, пока туман не рассеется, заставляя экономику резко падать.
Джон Кейнс доказал ее несостоятельность еще семьдесят лет назад. В моменты резких воздействий на систему, экономические субъекты не знают, что случится дальше. И в условиях неопределенности, они начинают тратить не меньше или больше, а перестают тратить вообще, пока "не рассеется туман". И экономика летит в тартарары.
Систему охватывают потрясения, а не их регулирование. Неизбежный информационный дефицит затрудняет работу механизмов регулирования — т. е. гибкую заработную плату и гибкие процентные ставки.
Дефицит затрудняет заработную плату...
Чем это лучше подстрочника из предыдущего поста: "К лодке пришедши, я свою одежду снял, клещей чтобы собрать... По гòрода улице машинами едут. Те машины разные есть: трамвай, автомобиль, автобус"?
Резкие дисбалансирующие воздействия распространяются на всю систему, а ответные воздействия, необходимые, чтобы восстановить ее баланс - нет. Из-за неизбежного дефицита информации, перестают действовать все эти тонкие восстановительные механизмы, опирающиеся на свободные флуктуации зарплат и процентных ставок, на которые так уповают приверженцы общепринятых экономических теорий.
Экономика, испытывающая потрясение, не поддерживает себя на плаву; она скорее становится похожей на прохудившийся воздушный шар. Вследствие этого Кейнс поставил перед правительствами две задачи: подкачивать воздухом экономику, когда она начинает сдуваться, и минимизировать возможность серьезных потрясений, которые могут происходить в первом случае.
О каком "первом случае" речь? Он где вообще упоминается?
От удара экономика теряет "плавучесть", она сдувается, как дырявый воздушный шар. Поэтому Кейнс "задал" правительствам две задачи: во-первых, свести к минимуму вероятность таких "ударов", во-вторых, "надувать" экономику воздухом, если та начала сдуваться.
Сегодня, похоже, первый из этих уроков удалось заучить: различные пакеты помощи помогли стимулировать экономические системы в достаточной степени, чтобы у нас сложилось разумное ожидание того, что худший этап резкого спада уже позади. Однако судя по недавним предложениям Соединенных Штатов, Великобритании и Европейского союза о реформе финансовой системы, совсем незаметно, чтобы был заучен второй урок.
Сейчас создается впечатление, что со второй задачей они успешно справились. Пакеты неотложных мер стимулирования, кажется, позволили вытянуть экономики стран из состояния депрессии и можно надеяться, что падение остановилось. А вот первая задача, судя по тому, какие реформы финансовой системы предлагаются в США, Великобритании и странах Евросоюза, оказалась им не по силам.
По общему признанию, в этих предложениях есть что-то положительное. Например, американское казначейство предлагает, чтобы создатели ипотек сохраняли «материальную» финансовую заинтересованность в ссудах, которые они выдают, в отличие от недавней практики полной секьюритизации. Это среди прочего уменьшило бы роль агентств кредитной классификации.
Хотя в предлагаемых мерах есть и рациональные элементы: например, казначейство США намерено обязать учреждения ипотечного кредитования удерживать за предоставленные кредиты реальный денежный процент, а не просто секьюритизировать их, как это делалось в последние годы. Среди прочего, это приведет к снижению роли кредитно-рейтинговых агентств.
Однако не существует указаний относительно того, какую часть ссуды они должны будут держать и как долго. Не предусматривают эти официальные ответы на кризис и ограничение количества ссуд к определенному кратному числу дохода заемщиков или определенной пропорции стоимости купленной собственности. Есть опасения, что это могло бы замедлить восстановление. Было бы лучше, как для восстановления, так и для реформ, пообещать ввести такие ограничения в течение, скажем, двух лет.
Если бы этот текст был технической инструкцией, и по ней собрали бы самолет, он бы упал. Если бы этот текст был медицинским, и по нему лечили бы пациента, он бы умер...
Но пока неясно, какую часть займа их нужно обязать удерживать, и в течение какого срока. Принимаемые послекризисные меры не предполагают необходимости как-то увязывать максимальный размер предоставляемого займа с уровнем доходов заемщика или со стоимостью приобретаемого им объекта недвижимости. Финансовые власти опасаются, что подобные ограничения замедлили бы восстановление экономики, хотя и в интересах стратегического реформирования экономики, и в интересах скорейшего ее восстановления, было бы пообещать ввести их не сейчас а, допустим, через два года.
Самым неутешительным для реформаторов был официальный отказ от подхода к банковской реформе по принципу закона Гласа — Стиголла. Это могло бы восстановить границу между розничной продажей и инвестиционным посредничеством, которая была сметена волной отмены госрегулирования 1980-х и 1990-х годов.
Если бы этот текст был юридическим документом, доказывающим невиновность обвиняемого, тот бы сел...
Больше всего удручает отказ властей применить в ходе реформы банковской системы "принцип Гласса - Стигалла", что позволило бы восстановить прежнее разграничение между банками для текущих операций и инвестиционными, размытое в восьмидесятые - девяностые годы, в эпоху либерализации финансовой сферы и ослабления государственного регулирования банковского сектора.
Логика разграничения была абсолютно очевидной: банкам, чьи депозиты были застрахованы налогоплательщиками, нельзя было разрешать спекулировать деньгами своих вкладчиков. Вместо этого в качестве предложения реформы была выбрана смесь из более высоких требований к капиталу для ведущих банков и авансирование страхования вкладов через специальный сбор с банков.
Такое разделение имело четкий смысл: запретить банкам, резервы которых обеспечены налогоплательщиками, спекулировать деньгами своих вкладчиков.
Вместо этого сейчас предлагают повысить требования к размеру собственного капитала для крупных банков, и создать фонд страхования вкладов за счет специальных отчислений банков.
Похоже, предложения по изменению требований достаточности капитала в противофазе циклу не пользуются такой популярностью. Хотя в благоприятные годы это позволило бы создавать буферный капитал, который можно было бы использовать в тяжелые годы.
Не находят отклика предложения поставить требования к уровню собственных резервов банка в обратную зависимость от состояния мировой экономики, чтобы в тучные годы накапливать резервы, а в тощие - тратить.
По общему признанию у всех предложений по ограничению границ рискованного банковского дела есть свои проблемы, особенно в контексте мировой экономики с мобильностью свободного капитала.
В эпоху свободного движения капиталов и глобализации экономики, чреваты отрицательными последствиями и любые предложения по сокращению объема рискованных банковских операций.
Как это часто подчеркивается, до тех пор, пока регулирование банковской деятельности не будет идентичным во всех странах, будет существовать большое количество возможностей для «использования разницы в нормативной базе в свою пользу». А у банков будут стимулы «играть» с требованиями, предъявляемыми к достаточности основного капитала, через манипуляции с определением капитала и активов. В самом деле, такие инвестиционные банки, как Goldman Sachs и Barclays Capital, уже изобретают новые типы ценных бумаг, чтобы уменьшить капитальные затраты на владение рисковыми активами.
Пока в разных странах не унифицированы законы, регулирующие банковскую деятельность, у спекулянтов ценными бумагами остается широкий простор для маневра. Точно также, у банков есть возможность обойти любые требования к достаточности собственных резервов, переводя активы в капитал с помощью хитрых уловок. Такие инвестиционные банки, как Голден Сакс и Баркли Кэпитал уже сейчас придумывают новый вид ценных бумаг, которые позволят снизить размер капитала, необходимый, чтобы держать "плохие" активы.
Основная проблема тем не менее заключается в том, что и регуляторы, и банкиры продолжают полагаться на математические модели, которые обещают намного больше, чем на самом деле могут предложить для управления финансовыми рисками. Хотя регуляторы теперь больше полагаются на макроэкономические модели управления системными рисками, вместо того чтобы позволить финансовым учреждениям управлять своими собственными рисками, обе стороны полагаются на ненадежную веру относительно того, что все риски являются измеримыми (и поэтому управляемыми), при этом они игнорируют ключевое различие по Кейнсу: между «риском» и «неопределенностью».
Дело в том, что и законодатели, и банкиры до сих пор полагаются на математические модели, оказавшиеся ненадежными в сфере управления финансовыми рисками. Хотя органы, регулирующие банковскую деятельность, сейчас для компенсации "системных рисков" предпочитают сами предпринимать меры сверхпредосторожности, а не отдают управление рисками на откуп самим финансовым учреждениям, оба эти подхода ошибочно подразумевают, что можно точно определить степень риска, а значит и принять правильное решение, тогда как Кейнс четко разграничивал понятия "риск" и "неопределенность".
Нет спасения в лучшем «управлении рисками» со стороны регуляторов или банков, однако, как полагал Кейнс, оно есть в принятии адекватных мер против неопределенности. Кейнс утверждал, что до тех пор, пока существуют необходимые для этого политика и институты, рискам можно позволить самим следить за собой. Казначейские реформаторы уклонились от необходимости выработки предпосылок такого принципиального понимания.
Скучно на этом свете, господа.
Спасение не в том, чтобы сами банки, или органы, регулирующие финансовую деятельность, лучше "управляли" рисками, а в том, чтобы принять меры для снижения уровня неопределенности. Идея Кейнса состояла именно в этом.
По его мнению, главное, чтобы соответствующие структуры проводили политику, снижающую уровень неопределенности, тогда можно будет не беспокоиться по поводу возможных рисков. Руководители казначейства - разработчики стратегии реформ, убоялись принять вызов и попытаться решить эту сложную задачу, опираясь на его провидческие идеи.Отсылки:Роберт Скидельски
"Опасное управление рисками", Новая Газета № 125 от 11.11.2009 г.
Перевела с английского языка
Ирина СащенковаRisky Risk Management Robert Skidelsky
